Истории Прайд-фестиваля: от чего представители ЛГБТ+ из постсоветских стран бегут с родины и за что борются в Нью-Йорке

Этим летом в США традиционно состоялись мероприятия, посвященные борьбе ЛГБТ-сообщества за свои права. В Нью-Йорке Прайд-фестиваль проходил особенно насыщенно: в городе было много тематических выставок, концертов и акций, а 26 июня состоялся заключительный Прайд-марш. Среди его участников было много выходцев из постсоветских государств, в частности, из стран Кавказа, Восточной Европы и Центральной Азии. В Америке они объединились в CEECA LGBTQIA+ и борются за свои права вместе. Они поделились с нами своими историями и рассказали, как это быть “другим” на родине и в США.

«Посчастливилось родится в США, но вырости в России»

25-летний Максим с рождения имел два паспорта – американский и российский – но до 16 лет рос в России. Он отмечает, что к эмиграции его подтолкнули выборы, на которых в очередной раз выиграл действующий президент РФ Владимир Путин.

«Мне посчастливилось родится в США, но вырости в России, так что у меня с детства два паспорта. Я жил в России до 16 лет. На мое решение переехать в США повлияло избрание Путина президентом в 2012 году, – говорит Максим. – Я был на протестах, я видел, как полиция обращалась с мирно протестующими гражданами. Я понимал, что дальше будет только хуже, особенно тем, кто против этого режима».

Примерно в том же возрасте Максим начала понимать особенности своей сексуальной ориентации и гендерной идентичности. Он осознал себя как небинарного пансексуала и, понимая положение дел с ЛГБТ в России, окончательно решился на переезд в Америку.

«Я смотрел сериал “Хор” (Glee), и видел что в США к квир-людям относятся намного лучше, чем в России, у них есть инфраструктура поддержки. На основание всего этого я и принял решение уехать. Я хотел жить в свободной стране, где ЛГБТК+ коммьюнити не преследуют, а наоборот – обеспечивают их права», – делится Максим.

Как только он оказался в Нью-Йорке, то сразу же заметил разницу в отношении людей и правительства к представителя ЛГБТ+ в России и в Америке. И хотя во времена президентства Дональда Трампа все стало немного напряженнее, свободы в США все же намного больше, чем в России.

«Когда я приехал в США, президентом был Барак Обама, и он очень сильно придерживал права ЛГБТК+. Я никогда не забуду, что Верховный Суд узаконил однополые браки по всей стране в тот день, когда у меня был выпускной из старшей школы – 26 июля 2015 года. Это была такая гордость, что я живу в стране, где я могу встретить человека, с которым хочу провести свою жизнь, и у нас будет такой же законны брак, как у всех остальных», – вспоминает Максим.

Но после избрания президентом Трампа, чей стиль правления Максим сравнивает с Путиным, жить стало немного сложнее. Он отмечает, что было ощущение, что Трамп пытается “сделать из ЛГБТК+ пугало, которое будет отвлекать от других более важных проблем”.

Джо Байден немного улучшил положение дел в этой сфере, но на уровне штатов все равно есть проблемы.

«Во многих штатах принимают законы, которые отбирают права у трансгендерных людей, а в некоторых штатах запрещают даже обсуждать в школах вопросы, связанные с ЛГБТК+. При этом большинство квир-людей с детства осознают, что они квир, и правильные ресурсы в раннем возрасте иногда могут спасти целую жизнь, – говорит Максим. – Особенно остро этот вопрос стоит в республиканских штатах, ведь именно там принимаются дискриминационные законы. В демократических регионах ситуация намного лучше – принимаются законы, которые расширяют права ЛГБТК+. Я живу в Нью Йорке, это Мекка для квир-людей. Здесь очень осознаное и прогрессивное сообщество. Но в целом по стране все очень неоднозначно».

Максим отмечает, что хотя сейчас прав у квир-людей намного больше, чем когда Прайд-парады только зарождались, бороться еще есть за что. Особенно учитывая то, как быстро Верховный суд может отменить право, которое ранее дал (ситуация с абортами – яркий тому пример).

«Мы хотим добиться того, чтобы однополые браки легализовали в Конгрессе, через закон, а не через прецедент Верховного Суда. Раз отменили аборты, значит, могут отменить и однополые браки», – подчеркивает Максим.

Помимо борьбы за права, участие в Прайде дарит Максиму ощущение свободы и гордости.

«На параде я чувствую внутреннюю свободу, общность и гордость. Это праздник жизни, аутентичности и любви. Но всегда надо помнить, что первый прайд был восстанием против полиции, и что очень много людей погибли и продолжают погибать за свободу ЛГБТК+ людей по всему миру», – заключил Максим.

«Бульдозер гомофобии и ненависти» в России

Жизнь в России навсегда оставила отпечаток в памяти 23-летнего армянина Гора. Его избивали за малейшее «отклонение от нормы», например, за то, что он просто собрал волосы в пучок. И как он не старался закрыться в негомомфобном информационном пузыре, российская реальность “традиционных семейных ценностей” постоянно настигала его.

«После инцидента, который произошел со мной в подростковом возрасте, я стал боятся выходить на улицу (он не захотел рассказывать подробности случившегося – Ред.). Но как бы сильно я не закрывался в информационном пузыре, где все толерантное, доброе и милое, гомофобия общества и правительство РФ постоянно лопала этот пузырь», – говорит Гор.

Он стал все чаще сидеть дома и искать причины, почему же люди так агрессивно настроены против него. Но в итоге понял, что в этом нет его вины. Гор осознал, что должен в первую очередь заботиться о себе, а не искать оправдания агрессии окружающих.

«Общество буквально дышит негативным воздухом. Люди как собаки в углу рычат и гавкают на все, даже если это что-то хорошее и безобидное. Одному человеку их не исправить (если даже огромные толпы людей разгоняются в избиваются дубинами, а неугодным странам объявляются войны). Если адекватное общество не идет к Гору, то Гор идет к нему. Я знаю, что многие пытались лечь под этот бульдозер гомофобии и ненависти, чтобы остановить его. Но я боюсь за себя, боюсь за родных, за друзей», – признался Гор.

Сначала он прилетел в Мексику, а оттуда отправился на границу США и подал документы на убежище. Гор отмечает, что в Америке чувствует себя свободно, люди поддерживают его. Единственная гомофобия, с которой он столкнулся в США, исходила от старшего поколения русскоязычных иммигрантов.

Он, как и Максим, подчеркивает, что «очень важно легализовать однополые браки на федеральном уровне через закон, чтобы не было возможности отменить их в любой момент».

Гор видит в Прайде не только борьбу за права, но и возможность показать подрастающему поколению, что быть собой – не преступление, что не бывает “правильных” и “неправильных” людей, что каждый имеет право любить и жить так, как ему хочется.

«Для меня максимально важно показать квир-детям и людям из гомофобных стран, что нас – квир-персон и поддерживающих нас – действительно много. Показать, что для нас возможно счастье не в тени, а даже на главных улицах», – говорит Гор.

«Все мы одинаковы, и все одинаково заслуживаем быть счастливыми»

25-летний Мыкыта переехал в Нью-Йорк из Украины. Он не бежал от преследований, а мчался за мечтой – стать актером. Ведь в США возможностей для начинающего актера намного больше, чем в постсоветских странах.

До переезда в Америку он успел пожить в Украине и в Британии, и отмечает, что в обеих этих странах его часто провожали косыми взглядами, если замечали, что он “не такой как все”.

«На словах в США все, конечно, красочнее, чем на самом то деле. Но и на деле тут дышится свободнее. Из положительного: в США, держась за руку с кем-то, я чувствую себя более комфортно, чем, например, в Европе или даже в Англии, где я прожил немалое время… В США люди больше minding their own business, что мне очень нравится», – говорит Мыкыта.

Он мечтает, чтобы в обозримом будущем у однополых пар не было проблем не только с оформлением браков, но и с усыновлением детей.

«Хотелось бы, чтобы однополые пары могли усыновлять детей без лишних проблем. Я знаю, что однополым парам это сделать намного сложнее, процесс занимает больше времени и труда по сравнению с семьями, состоящими из мужчины и женщины», – говорит он.

Прайды украинец очень любит и называет их праздником для души.

«Прайд для меня – это праздник для души в первую очередь. Из года в год мне безумно приятно видеть, что я не один, что очень много людей на одной волне со мной – они выступают за равноправие, свободу и любовь. Нам предстоит пройти длинный путь, ведь все равно еще случается дискриминация в определённых ситуациях и жизненных сферах. Надеюсь, что скоро ее не будет. Потому что все мы одинаковы, и все одинаково заслуживаем быть счастливыми и любимыми», – рассказывает Мыкыта.

«Это гордость – быть тем, кто ты есть»

История 45-летнего чеченца Лео полна боли и предательства, но он смог преодолеть все и стал только сильнее.

Он покинул Россию осенью 2018 года после операции. Хирурги восстанавливали его здоровье после того, как на Лео напали возле входа в его клуб в центре Москвы.

«Я подавал заявление в полицию вместе с видеозаписью нападения. Но полиция закрыла дело, вероятно, из-за того, что это был гей-бар. В прокуратуре, куда я пошёл с заявлением о принудительном возбуждении дела, мне стали угрожать «привлечением к делу» кадыровцев. Такое я слышал не впервые, подобные вещи мне уже говорили представители мэрии, полиции и прокуратуры. Но если раньше это были «разговоры», то в этот раз это была уже угроза. Я понял, что моя жизнь в опасности, и вскоре уехал из страны», – рассказывает Лео.

Еще до полноценного переезда он часто бывал в США, поэтому знал о стране достаточно много. А различные попытки Трампа принять жесткие меры против ЛГБТК+ даже немного сыграли Лео на руку.

«Требования, чтобы иммиграционный кейс был подан сразу и в полном объёме, без права добавлять что-то ещё – препятствие для многих ЛГБТ-людей. Но в моем случае, так как мой кейс был публичным, ведь я был владельцем двух гей-заведений в центре Москвы, это требование дало возможность быстрого рассмотрения моего дела. Мое иммиграционное интервью состоялось уже на 4-й месяц моего нахождения в Нью-Йорке, а ответ о том, что я получил убежище, пришел в годовщину нападения на меня. Я это к тому, что в США даже, казалось бы, регрессивные правила и законы, принимаемые республиканцами, работают в правовом поле, – отмечает Лео. – Если говорить о негативе, то в США я сталкивался только с русскими активистами, которые, к сожалению, ксенофобны и в большинстве своём ведут пророссийскую политику, придерживаясь колониальных взглядов. Но я знаю и про сложности в консервативно настроенных штатах, где республиканцы принимают или пытаются принять дискриминационные законы».

Лео хочет добиться обновления (или омоложения) политической среды в США, чтобы молодёжь была более вовлечена в политику и принятие решений, которые влияют на жизнь американцев, потому что сейчас политику делают “люди, все еще живущие в прошлом веке”.

А пока он благодарен Америке и Прайду за возможность быть собой и гордиться этим.

«Это гордость быть тем, кто ты есть. Понимать, что ты равный среди равных. Знать, что ты – не «ошибка» и ты не одинок, что тебя поддерживают и в других сообществах. Первый Прайд – это Стоунволлский бунт против полиции, против беззакония и бесчеловечности по отношению к ЛГБТ-людям. В мире все ещё очень много мест, где процветает гомофобия, в том числе и на государственном уровне, следствием чего становятся похищения, пытки, убийства… И нам надо сделать все возможное, чтобы изменить это. Пытают и убивают людей преступники. Но делают они это из-за молчаливого согласия гомофобов. А гомофобы – это люди, которых вы, возможно, хорошо знаете, это, возможно, ваши знакомые. Прислушайтесь к их речам», – говорит Лео.