Сотни картин в 45 галереях: путеводитель по новому европейскому крылу Метрополитен-музея
25.11.2023, 13:50 EST
Ольга Деркач
Спустя пять лет после того как Музей искусств “Метрополитен” начал масштабную реконструкцию галерей европейской живописи, суперпрестижная галерея снова открыта. Дизайнеры Метрополитен-музея расширили помещения, изменили линии обзора, покрыли стены фиолетовой и голубой красками. Кураторы впервые с 2018 года собрали всю коллекцию живописи заново, перетасовали ее по 45 новым галереям и осветили прекрасным приглушенным светом. Издание The New York Times подготовило путеводитель по новому европейскому крылу Метрополитен-музея.
Работы проводились в два этапа, поэтому посетители смогли познакомиться с ровным, бестеневым освещением, когда в 2020 году музей представил сокращенную экспозицию в части этих галерей.
Более века в Метрополитен-музее эти картины располагали по национальным школам: с одной стороны – итальянские, с другой – голландские. Теперь же вы познакомитесь с искусством всего континента в единой хронологической последовательности начиная с раннего Возрождения в центральной Италии и заканчивая примерно 500 лет спустя во Франции и Испании.
Вы увидите работы Френсиса Бэкона, Иоганна Бекмана и Керри Джеймса Маршалла. «Мадонна с младенцем» Дуччо ди Буонинсенья, написанная в Тоскане около 1300 года, теперь стоит рядом с картиной Ингреса 1852-го на ту же тему. Вы увидите новые приобретения.
На выставке представлены около 700 картин и, возможно, трудно понять, с чего начать.
The New York Times предлагает остановиться на шести лицах: мужском и женском, человеческом и божественном, европейском и ином. Лицо – это центральный фокус живописи и ее главная проблема. На протяжении веков художник, оставивший свое имя на полотне, мог написать только лицо и руки, а для выполнения остальных работ привлекались ассистенты. Соберите этих шестерых вместе, загляните в их двенадцать глаз, и вы сможете примерно представить себе европейское культурное наследие.
Галерея 601: В поисках истинного образа
Начнем с галереи 601 с очень знакомого лица на небольшом прямоугольнике дерева, написанном в Италии между 1350 и 1370 годами. Сын Божий смотрит прямо на нас большими печальными глазами, обрамленными большим лбом и русо-коричневыми волосами. Маленькие губы. Удлиненный нос. Несколько черточек усов. Острый треугольник в месте соединения двух мышц на подбородке.
Лицо Христа занимает только нижнюю половину картины, а вокруг его головы по золотому грунту пунсонными инструментами нанесен нимб. Над ним два ангела, настолько похожие и симметричные, что их можно было бы вырезать и наклеить, держат между собой большое полотно, похожее на пелену, которую Вероника прижимала к лицу Иисуса на Виа Долороса.
Мы живем в то время, когда образ становится центральным компонентом богослужения. И художник, который раньше довольствовался иллюстрациями к книгам или фресками на стенах, теперь работает над отдельно стоящими частями.
Поэтому тот, кто написал это панно (возможно, это был Никколо ди Томмазо; в любом случае это был последователь Орканьи, ведущего художника Флоренции XIV века), стремился создать нечто большее, чем просто изображение. Это был осязаемый пример воплощения Слова в плоть. Кураторы отмечают, что на задней стороне этой панели нет следов от петель, а это позволяет предположить, что ее могли передавать и целовать во время литургии.
Галерея 605: Изобретение личности
И вот в Италии в годы после 1350 начинаются волнения. Архитекторы и художники начинают изучать своих предшественников из Греции и Рима, ученые и богословы – применять новый подход к философским исследованиям, менее схоластический и более рациональный. Все это называется одним словом «Ренессанс», и здесь, в Метрополитен-музее, невозможно не заметить, как все изменилось. Новый натурализм. Новый индивидуализм. С этого момента мужчина, а в редких случаях и женщина, становятся достаточными сами по себе.
1446 год. В бурлящем Брюгге, тогда крупнейшем порту Европы, карфуцианский монах сидит перед Петрусом Кристусом, лицензированным членом местной гильдии живописцев. Свет кидает мягкие тени от кустистой бороды монаха на его дымчатое одеяние. Посмотрите на его губы, на тонко прорисованный бугорок правой щеки. На лбу: тонкие морщинки, выступившая жилка. Он не молится. Он просто смотрит на нас в профиль, в три четверти, водянистыми серо-зелеными глазами.
То, что вы увидели, переходя от плоскостности флорентийского Христа к многослойным тонам монаха, – одна из крупнейших революций в области новых средств в истории западного искусства. Этим новым средством стала масляная краска: фламандский технологический прорыв.
В отличие от быстросохнущего яичного пигмента, использованного для головы Христа, медленно сохнущая масляная краска позволяла художникам, подобным Кристусу, передавать водянистые радужки глаз, щетинистые волосы на лице, отражающий мрамор, сверкающие драгоценности. Нанесенная толстым или тонким слоем, смешанная по принципу «мокрый по мокрому», масляная краска стала почти химическим выражением гуманизма эпохи Возрождения. Внизу картины, на фиктивной раме, Кристус даже нарисовал муху: демонстративное напоминание о том, что изображенный на картине человек – не какой-то вечный символ, а человек с одной мимолетной жизнью.
Галерея 612: Любовь к деньгам
Если для Европы в контексте глобального художественного музея важно что-то особенное, то вот оно: беспрецедентное взаимодействие, начиная с 1400 года, с особенностями отдельного человека. Вы попали в трансальпийскую витрину портретов XVI века, изображающих дворян, ученых и нуворишей. Немцы, такие как Ганс Гольбейн и Лукас Кранах Старший, смешиваются с Тинторетто, Веронезе и другими итальянцами. Натурщики позируют в изысканных тканях.
Новейшее приобретение, переданное в дар в прошлом году, – портрет итальянского банкира и мецената Биндо Альтовити. Маньерист Франческо Сальвиати написал его в 1545 году не на холсте или дереве, а на глыбе мрамора толщиной в дюйм. Потратьте время на то, чтобы взглянуть на нахмуренные брови и немного затекшие руки – это свидетельства политической головной боли, связанной с предоставлением кредитов папам и принцам.
Безумная роскошь: пальто, подбитое мехом толщиной с бороду, и везде, куда ни глянь, бархат. История искусства, тогда и сейчас, – это история банковского дела, а ростовщичество, напомним, все еще было смертным грехом. Через два столетия после «истинного образа» Христа эти картины финансистов эпохи Возрождения совершают транссубстанцию иного рода: превращение суетной роскоши в высокую культуру.
Галерея 637: Рыночные дни
И все же европейская живопись никогда не отказывалась от неконкретных лиц, от лиц как типов: святых и символов, образцов социальных классов. Мы переносимся в Голландию XVII века, новую протестантскую республику, где художники писали на заказ на совершенно новом коммерческом художественном рынке.
В галерее 637 находится картина «Курильщик», написанная Франсом Хальсом около 1625 года на восьмиугольном куске дерева. Молодой человек с копной каштановых волос кутит в кабаке. Он мерзко ухмыляется. Женщина в кружевном воротничке обвила его шею руками.
Однако в этой грубости нет ничего небрежного. Взгляните на смесь светлых и темных мазков, составляющих разрезанный дублет курильщика. А что в трубке? Конечно же, табак.
Галерея 642: Венецианские сувениры
Кто может считаться полноценной личностью, а кто остается лишь типажом? Этот вопрос приобрел новую актуальность в XVIII веке, когда философы Руссо, Воллстонкрафт и Кондорсе обсуждали права женщин, а королевские художественные академии иногда нехотя освобождали место для женщин-художников.
В 1730-м или 1731 году один ирландский пэр отплыл в Венецию, чтобы принять участие в карнавале. Во время отпуска его портрет написала звезда мирового масштаба Розальба Карриера – венецианская художница и литераторша с собственной мастерской. Она работала на бумаге, чтобы коллекционерам было удобнее забирать портрет домой, модной в то время пастелью. Посмотрите на его пудровую щеку, на затененный двойной подбородок: здесь – как ледяное молоко, там – как древесная зола. Эта модуляция, возможная только благодаря большему и меньшему нажиму пастельной палочки, сделала Карриеру одним из лучших живописцев рококо.
Галерея 628: Империя наносит ответный удар
Итак, наступил XVIII век: просвещение, освоение, добыча, порабощение. С приходом современной эпохи галереи Метрополитен-музея действительно начинают глобализироваться. На картинах теперь можно увидеть азиатскую фауну и американскую флору, европейцы позируют в китайских и индийских тканях. В галерее 628, посвященной георгианской Британии, есть обычные аристократы, бледные, богатые и титулованные, а также женщина из Бенгалии по имени Джоанна де Сильва, которая в 1792 году написала автопортрет.
В Калькутте она работала няней в семье британского офицера, а когда он и его жена умерли, де Сильва с осиротевшим ребенком отправилась в Британию. Там, вероятно, в память о переезде, британский портретист Уильям Вуд изобразил ее смотрящей вдаль. Драгоценности в волосах, в правом ухе, еще больше на шее и на безымянном пальце. Она одета в индийские ткани, которые британцы тогда считали верхом иностранной моды.
Картина, изображающая служанку как самостоятельную личность, встречается довольно редко. Необычность Джоанны де Сильва, поступившей в Метрополитен в 2020 году, заключается в ее пронзительном взгляде вверх и вправо. В этих глазах художник подтвердил одно европейское наследие XVIII века, от которого мы никогда не сможем отказаться: принцип, согласно которому все люди созданы равными. Де Сильве присуще то же самообладание, что и монаху Петрусу Кристусу или курильщику Хальсу столетиями ранее, но ее глаза ищут дальше, ее глаза смотрят на восток.
