Выпускник Гарварда из Беларуси работает в Нью-Йорке: как складывается его жизнь

Максим Богданович из Беларуси окончил Гарвард. Обучение в одном из самых известных вузов мира стоит сотни тысяч долларов. Зеркало рассказывает, где он сейчас работает и как живет.

В июне 2018-го 16-летний парень Максим Богданович получил стипендию и поступил в Гарвард. В мае 2024-го молодой человек окончил один из самых известных университетов мира и уже начал работать.

Встречи с бывшим президентом Тайваня и нобелевской лауреаткой с Филиппин

Сейчас Максиму 23 года, он живет и работает в Нью-Йорке. На выходные парень выезжает из города, чтобы встретиться со своей американской семьей. Так молодой человек называет иммигрантов из Беларуси, с которыми познакомился в США и очень с ними подружился.

Максим работает в финансовой компании. Это большой фонд, который инвестирует деньги пенсионных, университетских фондов и так далее. Рынки, куда он вкладывается, публичные: например, акции больших компаний, облигации государств. Максим занимается анализом инвестиций.

Его выпускники-одногодки начали работать в фонде в сентябре, а сам Максим пораньше. Сейчас у ребят тренинг. Их учат, как инвестировать, как работает экономика, как пользоваться “помощниками” — от Excel до языков программирования. Все это продлится несколько месяцев или даже больше. Успех фонда зависит от того, насколько хорошо новые сотрудники понимают, как устроена экономика, и могут ее прогнозировать.

По теме: Сын иммигрантов из Украины был самым умным человеком на Земле: что о нем известно

Максим говорит, что выпускники Гарварда не сразу выходят суперспециалистами.

“В целом выпускники Гарварда знают много, но по чуть-чуть. Конечно, есть студенты, которые с самого начала на чем-то специализируются. Они понимают, что хотели бы изучать, и после выпуска у них есть четкая цель, – пояснил Максим. – Мой друг, например, представлял, что свяжет жизнь с химией. Во время учебы он работал в лабораториях, брал суперклассные курсы для студентов-докторантов и, когда окончил университет, начал работать в фармакологической компании. Он занимается искусственным интеллектом. ‘Машина’ генерирует молекулярные структуры для потенциальных лекарств, а его задача — налаживать ИИ так, чтобы тот предлагал более качественные варианты молекул”.

Цель гарвардского образования, как говорит Максим, не совсем в том, чтобы подготовить сотрудника узкой специализации.

Подход к учебе в колледжах вроде Гарварда liberal arts (свободные науки и искусства) — дать студенту сбалансированное образование в различных областях. Например, у них есть обязательные общеобразовательные дисциплины, которые студенты должны пройти. Их много, и они намеренно за пределами выбранной специализации. В дополнение к обязательным занятиям по монетарной политике и эконометрике Максим брал курсы по истории демократии, публичным выступлениям и актерскому мастерству.

Иногда такой подход может быть непрактичным, считает Максим.

“В MIT (Массачусетском технологическом институте) есть класс по бухгалтерии, а в Гарварде нет. Теоретически для людей, которые после моего университета пойдут работать в корпоративные финансы, было бы очень круто иметь такие знания, – заметил выпускник Гарварда. – Если они вам нужны, можете пойти через дорогу и взять их в MIT. Вайб Гарварда такой, что здесь не совсем заботятся о подобных вещах. Их беспокоит лидерство в мире, наука, исследования”.

Практика в Гарварде происходит через внеклассные занятия. На первом курсе многие работают в лабораториях, как и Максим, или делают собственные исследования. Некоторые волонтерят, например занимаются со школьниками из не самых развитых районов своих городов, или включаются в политические кампании помогая кому-то из кандидатов. После второго курса человека могут ждать стажировка в организации, волонтерские проекты, либо он продолжит заниматься наукой. После третьего – студенты идут на практику туда, где бы хотели работать по окончании университета.

“Одним из лучших моментов моего образования стали университетские путешествия. Я побывал в Израиле, на Филиппинах и Тайване, – поделился Максим. – До поступления за границей я был всего три раза — в Польше, Литве и Венгрии. А здесь вуз организовывал и спонсировал поездки. Мы путешествовали группой”.

В Израиль поехали 100 человек, на Филиппины — 20. Там студенты встречались с чиновниками, политиками, журналистами, местными студентами. На Тайване они общались с бывшим президентом Ма Инцзю (он был президентом с 2008-го по 2016 год). Максим рассказывал студентам, насколько важна деликатная политика Тайваня по отношению к Китаю. Потом американские студенты виделись с представителями оппозиции.

“Они говорили все то же самое, но только наоборот”, – вспоминает он с улыбкой.

Во время учебы ты можешь пройти сколько угодно теоретических курсов, но в путешествиях, говорит Максим, больше понимаешь мир. В Маниле студенты встречались с лауреаткой Нобелевской премии по литературе Марией Рессой. Она рассказывала им о проблемах на выборах в США, возмущалась по поводу уволенного гарвардского ректора университета. Но, заметил парень, при всем пафосе она ни слова не вспомнила о проблемах самих Филиппин, даже после того, как ее об этом спросили. Потом студенты посетили небольшой город на юге страны — Думагете — и увидели эти проблемы своими глазами. Несколько дней они помогали развозить воду местным.

«В курсе по макроэкономике или экономике развития говорится, что очень важно, чтобы у людей был доступ к питьевой воде. Ты читаешь это предложение, но действительно ли понимаешь, что оно значит? Нет. А когда ты привез воду семье, где семеро детей, они не одеты, мать исхудавшая, отец работает за $7 в день, и живут они в лачуге, построенной местными христианскими миссионерами, – подчеркнул Максим. – Смотришь на это и понимаешь: вот что на самом деле значит ‘очень важно иметь доступ к питьевой воде’».

Эта поездка изменила его мировоззрение. Он увидел, чем может жить столица Манила, о которой мы читаем в новостях, а чем — маленький Думагете. Сейчас на работе эти знания ему очень полезны. Его фонд инвестирует в развивающиеся страны вроде Филиппин. Опыт той поездки дал ему возможность смотреть на статистику не только как на цифры, но и представлять, как выглядят судьбы людей.

Обычно все, кто хочет, вакансию получают

В Гарварде у Максима была специальность прикладная математика и экономика.

Выбор специальности в Гарварде происходит осенью на втором курсе. Когда Максим поступил сюда 17-летним парнем, он не знал, чему хочет посвятить жизнь.

“Сразу здесь попадаешь на факультет наук и искусств и выбираешь любые курсы. Если бы хотел, мог бы изучать даже древнюю китайскую философию”, – уточнил он.

Сначала Максим думал, что будет учить биологию и химию. Он брал эти дисциплины и классы по математике, а еще обязательный курс по письму, испанский язык. Параллельно парень занимался биоинформатикой, работал в лаборатории, известной тем, что ее руководитель придумал, как проанализировать геном с помощью одной клетки. Ему было интересно посмотреть, как здесь все устроено, но он не был готов посвятить четыре года бакалавриата биологии и еще пять лет докторантуры — молекулярной биологии. К тому же на практике, признался он, ему больше понравилась часть по информатике, чем по биологии.

Поэтому, когда начался второй курс, Максим сообщил, что будет учить прикладную математику.

Он брал курсы в магистратуре Гарвардской бизнес-школы и в школе управления им. Кеннеди. Первая — школа бизнеса, вторая — госуправления.

“Обычно студентов колледжа туда не пускают, но, если ты знаешь профессора и тот посоветует тебя коллеге, то шанс у тебя есть”, – заметил Максим.

По его словам, занятия в школе бизнеса были невероятными.

“Например, изучали, как проходили переговоры между колумбийским правительством и коммунистами, наркоторговцами. Их проводил президент Сантос (Хуан Мануэль Сантос Кальдерон руководил Колумбией с 2010-го по 2018 год). И он сам приходил к нам в аудиторию и рассказывал, как все происходило”, – навел пример парень.

В больших компаниях есть рекрутинговые отделы, которые отвечают за подбор сотрудников и устраивают мероприятия в различных университетах.

В основном на такие мероприятия ходят студенты второго-третьего курсов, которые ищут стажировку на лето. Там им говорят: “Мы такая-то организация, если интересно, вот наша визитка, напишите на имейл”.

До того как человека возьмут на практику, у него может быть три-четыре собеседования в одной компании.

“В результате на четвертом курсе он может оказаться в одной из двух ситуаций: найти работу или не найти. Но обычно все, кто старается, вакансию получают. Хотя, возможно, и не такую топовую, как хотелось бы”, – уточнил Максим.

Тем, кто в поисках, в университете помогает специальное подразделение. Здесь могут подсказать со всеми базовыми требованиями: как отформатировать резюме, как вести себя на интервью, как делать нетворкинг. Если нужно, есть база выпускников, к которым тоже можно обратиться за помощью или советом.

У Максима после третьего курса предложение работы уже было, поэтому он мог просто академически заниматься тем, что ему интересно.

Студенты Гарварда снаружи тоже красивые утки, но под водой они гребут

Во время учебы Максим встречал много старшекурсников, которые стажировались в фонде, где он потом начал работать. Они ему нравились.

“Я подумал, если такие интересные люди идут в эту организацию, наверное, она хорошая. Одна из студенток, которая там практиковалась, написала мне рекомендательное письмо. Со мной назначили интервью, а после него я присоединился к когорте, проходившей следующий этап собеседования. Не могу сказать, что это суперпросто. Но если бы не знакомая, все бы было намного труднее”, – признался он.

Максим объяснил, что это не блат – институт репутации работает отлично. На работе его тоже просят, если он знает хороших студентов, прислать их имейлы в HR-отдел, чтобы их посоветовать для интервью.

Максим говорит, что есть такая штука, называется синдром гарвардской утки.

“Представляете утку? Она такая спокойная, красиво плывет. А знаете, как она выглядит под водой (смеется и показывает руками, как птица быстро перебирает лапами)? Студенты Гарварда снаружи тоже красивые утки, но под водой они гребут, – заключил Максим. – Когда парень или девушка приходят в аудиторию, они такие: ‘Я готов, но не потому, что я много прочитал, а потому, что я такой умный’. И каждый поддерживает эту игру, просто кто-то более претенциозно, кто-то менее. То же самое и с работой. Во время общения человек, например, говорит: ‘Я попал в “Тесла”’. Второй: It’s amazing!. И все, на этом тема останавливается. Никто не станет жаловаться, сколько интервью он прошел и как это было сложно”.

Максим считает, что всегда есть страх не найти работу. Но существует и другая проблема. У студентов Гарварда большой выбор вариантов для работы и еще большее количество интересов. Они могли бы выбрать сферу в какой-то индустрии, пойти в академию или, например, делать свой стартап, но им страшно ошибиться с выбором. Многие не могут определиться и идут в более общие специальности, например консалтинг. Такие специалисты каждые три месяца переходят на новые проекты, где дают советы руководителям компаний.

“Гарвардцы — это люди, которые привыкли всю жизнь достигать все больших и больших высот. В школе ты хорошо учился, тебя поставили в класс для лучших. Ты участвуешь в олимпиадах, соревнованиях, стремишься к медалям. Далее — Гарвард. У здешних студентов выработалось почти инстинктивное желание попасть в более эксклюзивную группу. Причем даже не очень важно, в какую именно”, – заметил парень.

Параллельно с этим есть страх провала. Этот страх заставляет волноваться, ведь ты человек, который, что бы ни делал, делал это на отлично. Максима сначала это пугало.

“Помню, разговорились с парнем, и он обронил: ‘Я выиграл олимпиаду “Сименс” по математике’. Для меня это было ‘вау’! А он даже не заметил, какое это достижение”, – подчеркнул Максим.

Ему кажется, у многих студентов нет в голове понимания, что они в чем-то могут провалиться, и что провал — это нормально. Из-за этого они иногда останавливаются на профессиях, в которых риск фиаско меньше. Так они откладывают выбор.

В Гарварде учатся дети известных политиков, богатых людей. Максим рассказал, как чувствует себя там человек из простой семьи.

По его словам, сразу все общаются со всеми, но через месяца два люди уже понимают, кто из какой социальной среды. Во время первого курса в ноябре-декабре некоторые из его друзей поехали кататься на лыжах в Колорадо, а он нет. Максиму казалось несправедливо, что его туда не пригласили, но, если бы даже пригласили, позволить себе финансово такое путешествие он бы не смог. Со временем социальные группы становятся более устойчивыми.

Первые два года для Максима все это было сложно. На третьем и четвертом курсах он воспринимал все проще.

“Наверное, повзрослел, понял, кто я такой и на что способен, – признался парень. – Мой отец — простой врач из Беларуси. Если бы он жил здесь, возможно, стал бы членом местного клуба (здесь есть такие социальные клубы), и я присутствовал бы на встречах клуба. Видел бы, как взрослые в пиджаках друг с другом общаются, обсуждают события, кто куда ходил, ездил. Привилегированные гарвардские студенты с этим растут и копируют поведение своих родителей, например в общении. Я же этого не видел и учился понимать только через личный опыт. Первые два года пытался подстроиться. Потом уже был собой. Я не могу изменить то, что родился в Ленинском районе Минска, учился в обычной белорусской гимназии. Да, потом поступил в Гарвард, где мне ‘залили’ в голову мозгов, но внутри я оттуда, где родился”.

“Понимаю привилегии, которые после выпуска на меня упали”

Максим говорит, что в основном в Гарвард попадают парни и девушки, которые с детства стараются извлечь максимум из той ситуации, в которой оказались.

В Гарварде каждый студент имеет право прочитать заметки, что делала комиссия, которая его принимала.

“Помню, в моем кейсе было написано, что моя семья не могла позволить себе отправлять меня на много международных олимпиад по фехтованию. Когда представители комиссии об этом узнали, одна из ее участниц написала, что на полбалла подняла мне оценку по спорту”, – уточнил Максим.

В Америке фехтование — очень дорогой спорт. Его могут себе позволить только состоятельные люди. Максим же им занимался через профсоюзный кружок. Это показывает, что он не имел много возможностей, но те, что были, использовал по полной.

Белорус считает, что для Гарварда неважно, откуда ты, из какой семьи. Ты можешь быть хоть из хрущевки, как говорит он. Главное, вы объясняете, какие имели условия и что с ними сделали.

Когда Максим был в 11-м классе, его дядя дал ему деньги на экзамены. Он хорошо сдал американский экзамен, и у него появился шанс поступить. Но, если бы не дядя, он бы об этом только мечтал.

“Понимаю привилегии, которые после выпуска на меня упали. Гарвард не был для меня социальным лифтом, это социальная катапульта. Поэтому мне тоже хотелось стать таким дядей или двоюродным братом для других школьников”, – пояснил Максим.

После поступления в США находились люди, которые о нем заботились. Например, профессор экономики, его американская семья, а еще белорус, окончивший Гарвард в 2004-м. Сейчас он работает юристом. Этот человек прочитал историю Максима и сам написал ему, предложил помощь. Когда парень прилетел в Америку, теща этого человека встретила его в аэропорту и отвезла в кампус. Потом он сам приехал к Максиму.

“Помню, мы пошли в магазин, надо было купить карандаши, тетради и прочее. Когда на кассе это все подсчитали, получилось $120. Для меня большая сумма, хотя, конечно, родители дали мне с собой деньги. Он сказал: ‘Не волнуйся’ — и заплатил, – вспомнил Максим. – Знаете, я много заботы получал от разных людей, которые не должны были обо мне заботиться. И сейчас мне хочется ответить тем же”.

Максим помогает подросткам из Беларуси с вопросами учебы в США. Он рассказал о проекте Лизы Трахалиной. Она делает проект Bright Belarus. Это сообщество белорусов, которые учились за рубежом и готовы стать менторами белорусским студентам, кому тоже интересно образование в магистратуре за рубежом. Максим помогает Лизе и при этом продолжает лично давать советы школьникам.

“Когда у меня будет более классная квартира, повешу там диплом”

Год обучения в Гарварде стоит примерно $80 000, диплом Максима – $320 000. Парень сказал, что его диплом лежит в шкафу. Когда у него будет хорошая квартира, он его повесит.

Сейчас Максим с другом из Гарварда снимает небольшую квартиру на юге Манхэттена.
Он говорит, что гарвардские знания дают возможность получить работу, но потом нужно трудиться, но Гарвард его определил.

Сейчас у него есть ощущение, что даже если у него ничего не будет, он может куда угодно поехать, и ему будет нормально.

“У меня есть хорошее образование, и это придает спокойствие. Ведь где бы ни оказался, я уверен, что люди, которых знаю, помогут, а знания, что получил, смогу применить. По крайней мере меня выслушают. Визитка Гарварда дает такую возможность”, – резюмировал он.