Михаил Барышников дал откровенное интервью: главный русскоязычный секс-символ Нью-Йорка рассказал о жизни в Америке и побеге из СССР

Михаил Барышников – символ русскоязычного Нью-Йорка, известный танцор, актер, оппозиционер. В своем откровенном интервью The Guardian прославленный артист балета рассказал о незащищенности, его бегстве из СССР в Канаду и многом другом.

74-летний Михаил Барышников – лучший артист балета своего поколения. Родившийся в Риге, Латвия, в семье русских родителей, он танцевал в Кировском балете, прежде чем переехать в Канаду в 1974 году. Танцовщик невысокого роста, но со своей универсальностью, техническим мастерством и индивидуальностью, Барышников сделал свою карьеру в США, выступая с New York City Ballet и American Ballet Theatre. Где он позже стал художественным руководителем. Он занялся современными танцами, основав танцевальный проект White Oak Dance Project с Марком Моррисом. А сейчас руководит Центром искусств Барышникова в Нью-Йорке. Он по-прежнему выступает в экспериментальном театре. Совсем недавно был в чеховской версии “Вишневого сада” украинского режиссера Игоря Голяка, где он делил сцену с гигантской роботизированной рукой. На экране он появился в фильмах “Поворотный момент” и “Белые ночи”, а также в “Сексе в большом городе”. 16 ноября Барышникову в Букингемском дворце вручат премию Королевской академии танца имени королевы Елизаветы II.

Поздравляем с получением премии RAD QEII award за “выдающиеся заслуги в искусстве танца и балета”. Что дал вам балет, и что, по вашему мнению, вы смогли дать балету?

Балет дал мне мою жизнь. С восьми или девяти лет мой первый опыт в балете придал мне уверенности в том, что я могу стать частью таинственного мира театра. И я имею в виду всех, от исполнителей до электриков и уборщиц, которые приходят после шоу. У меня был любовный роман со всем этим и до сих пор есть. Что касается того, что я отдал балету, я думаю, что отдал своё восхищение. Я благодарен за возможность жить и работать в уникальном и порой странном мире.

По теме: Барышников обратился к Путину из Нью-Йорка: хореограф возмущен блокировкой его сайта в России

Как часто вы сейчас танцуете?

Сейчас я мало танцую и был рад, когда Анна Винтур попросила меня принять участие в мероприятии Vogue. Это был поцелуй Нью-Йорку и его сумасшедшей жизнестойкости.

Вы танцевали так много разных хореографических стилей, как классических, так и современных. И Вы всё ещё выступаете в театре сейчас. Что движет Вами?

Мне нравится художественно ставить себя в уязвимое положение. Это волнующе – пытаться преодолеть естественную неуверенность и страх, которые приходят с каждым новым проектом. Погоня за этим неизвестным и поиск способа заставить его работать помогают мне сосредоточиться. Я счастлив, на самом деле.

В Центре искусств имени Барышникова вы представляете широкий спектр дисциплин, но не так много в плане балета. Существует ли ещё жизненно важное искусство в мире классического балета?

Я абсолютно верю, что красота классического балета остаётся значимой и всегда будет. Но многие балеты – это творения определенного времени и места, и они не всегда хорошо соответствуют современным представлениям. Есть хореографы, которые экспериментируют с этим. Например, недавно мы представили “Переосмысление Стравинского” хореографа Дженнифер Вебер в постановке “Петрушка и жар-птица”. Она использовала нескольких танцоров балета и немного балетной лексики, но в основном там заняты танцоры хип-хопа, которые продвигают историю вперед. Пьеса кажется свежей, но в то же время верной музыке Игоря Стравинского и её балетным истокам.

Как изменился балетный мир за десятилетия, прошедшие с тех пор, как Вы приехали в Северную Америку?

Если не считать технического уровня танцоров, который, кажется, становится всё более продвинутым с каждым поколением, я не думаю, что балет сильно изменился. Компании всё ещё пытаются выжить. Всё ещё пытаются показать невероятный талант, которым они обладают, и создать новую работу, за просмотр которой зрители заплатят.

В последние годы стали известны некоторые злоупотребления властью в балетных труппах и школах, о которых долгое время не сообщалось. Как вы думаете, может ли балет противостоять и изменить эту культуру, которая часто усугубляется укоренившимися иерархиями?

Художественный процесс может быть трудным, провокационным и некомфортным. Это не марш в защиту прав человека. Но каждый заслуживает того, чтобы к нему относились с уважением, и совершенства всегда можно достичь без злоупотреблений.

Когда вы переехали в Канаду из СССР в 1974 году, вы сказали, что это был художественный выбор, а не политический. Правда ли это?

Да. Очевидно, я не был политически активен в России. Но когда у меня появилась возможность остаться на Западе, мысль о возвращении в это брежневское болото была невозможна. Я был молод, в середине своей карьеры, и я знал, что часы тикают. Я хотел путешествовать, работать с разными хореографами и быть свободной личностью. Это было так просто, но как только я сделал выбор, в глазах СССР это был акт гражданского неповиновения.

Чем вы пожертвовали ради карьеры, которую сделали в США?

Удивительно, но я не чувствую, что мне пришлось чем-то жертвовать. Были друзья и наставники, которых я глубоко любил, которых мне пришлось покинуть. Но позже я смог восстановить связь со многими из них, так что мне чрезвычайно повезло.

Вы ясно выразили свои чувства по поводу текущей политики России и того факта, что видные россияне должны высказаться против войны. Считаете ли вы, что достаточное количество людей делают это, и имеет ли это какое-либо значение?

Этого никогда не будет достаточно, пока не закончится нынешний российский режим. Но, конечно, требуется необычайное мужество, чтобы высказаться. Мы все можем обратиться за советом к Алексею Навальному в этом вопросе. Он говорит: “Единственное, что необходимо для торжества зла, – это чтобы хорошие люди ничего не делали. Так что не будьте бездеятельны”.

Что вы делаете со своей благотворительной организацией “Истинная Россия”?

“Истинная Россия” – это не политическая организация. Она была создана в первую очередь для оказания помощи беженцам, спасающимся от войны в Украине. Но она также поддерживает других людей, вынужденных покинуть Россию из-за их оппозиции войне и нынешнему режиму.

В нынешнем состоянии войны есть ли какая-то надежда?

Я предпочитаю верить, что Украина восторжествует и что россияне смогут сами определять своё будущее без авторитарного правительства.

Возвращаясь к искусству, что вас сейчас интересует с точки зрения исполнения. Что вы всё ещё хотите делать и чему научиться?

Я хочу работать до тех пор, пока я способен и заинтересован. Какие бы уроки это ни принесло, это будет своего рода скромным духовным упражнением. В настоящее время я готовлю пьесу, написанную Ясуси Иноуэ, под названием “Охотничье ружье”. Режиссером фильма станет франко-канадец Франсуа Жирар, а его партнером по фильму станет феноменальный японский актер Мики Накатани. Премьера фильма состоится в Нью-Йорке этой весной. И, конечно же, я всегда на связи со всем, что происходит в BAC, где я работаю полный рабочий день.