‘Русский Моисей’: в Нью-Йорке умер Юрий Федоров, советский диссидент, благодаря которому евреев начали выпускать из СССР
05.10.2022, 16:15 EST
Людмила Балабай
27 сентября в Нью-Йорке в возрасте 79 лет после тяжелой болезни умер Юрий Федоров, правозащитник, советский диссидент, в прошлом политический заключённый. Он был одним из главных участников так называемого самолётного дела – громкого процесса, который в 1970 году привлек широкое внимание США и других стран Запада к борьбе советских евреев за право выезда в Израиль. Это дело также привело к принятию “поправки Джексона-Вэника”, положившей основу нормальным торговым отношениям между США и Советским Союзом, а также отмене запретов и ограничений на эмиграцию из СССР.
В результате “самолетного дела” советские власти были вынуждены приоткрыть двери для эмиграции. Юрий Федоров расплатился за это 15-летним заключением в лагере особого режима. После освобождения ему предоставили политическое убежище в США, где он создал и возглавил фонд “Благодарность”, оказывающий помощь российским диссидентам. Историю “русского Моисея” рассказало издание BBC.
Попытка побега из СССР, ставшая легендой
15 июня 1970 года Юрий Федеров и еще 11 молодых людей приехали на небольшой аэродром “Смольный” под Ленинградом. Они намеревались сесть на 12-местный биплан Ан-2п, вылетавший в Приозерск, где их дожидались еще четверо парней.
План получил название “Операция свадьба”, потому что прикрытием для беглецов служило якобы приглашение на свадьбу. Почти все в группе (за исключением двоих) были евреями.
Идея была дерзкая: парни планировали в Приозерске высадить обоих пилотов, пригрозив им двумя пистолетами с холостыми патронами, а сами лететь в Швецию (один из заговорщиков, Марк Дымшиц, был в прошлом военным летчиком). Там угонщики планировали дать пресс-конференцию, рассказать о положении советских евреев и потребовать свободы выезда в Израиль.
Но советские спецслужбы были начеку. КГБ арестовало всю группу заговорщиков за 30 минут до вылета из “Смольного”. Всех их осудили по ряду обвинений, жемчужиной которых была измена родине. Дымщиц и Кузнецов были приговорены к смертной казни. Мурженко и Федоров, в прошлом уже отсидевшие за антисоветскую деятельность, получили 14 и 15 лет, соответственно.
Вмешательство Голды Меир, чей посланец напомнил испанскому генералиссимусу Франко о его еврейских корнях и убедил его помиловать террористов-басков, приговоренных к высшей мере; звонок президента Никсона Брежневу и волна протестов, поднявшаяся на Западе, заставили советские власти заменить смертную казнь Дымшица и Кузнецова на 15 лет тюрьмы.
В последующие годы “самолетчиков”, постепенно освобождали, обычно обменяв на арестованных в других странах советских шпионов, и лишь Мурженко и Федоров отсидели свои сроки полностью.
Бегство в Америку
Федоров освободился из тюрьмы в 1985 году, а в 1987 со второй попытки выехал за границу по израильскому вызову. Однако вместо Израиля он отправился в США. Первое время он жил в Нью-Йорке у диссидента Юрия Ярым-Агаева в квартире на Вест 30-й улице, которую тот снимал под свой “Центр демократии”.
Знакомые россияне наняли Федорова, учившегося в Москве в электромеханическом техникуме, электриком. Посылали его в основном в неблагополучные, то есть криминогенные районы.
По теме: Работа на Wall Street в 21 год: невероятная история успеха казахстанца в Нью-Йорке
В итоге местные евреи, помнившие вклад Федорова в борьбу за свободный выезд из СССР (Ярым-Агаев называет его “русским Моисеем”, который “вывел евреев из очередного плена”), устроили его на работу в благотворительную организацию New York Association for New Americans, сокращенно “Найяна”, занимавшуюся устройством советских евреев.
Английский Федоров тогда знал так себе, но коллеги прощали ему это за добрый нрав и исторические заслуги.
Федоров проработал в “Найяне” достаточно долго, чтобы заработать пенсию по старости, хотя и весьма скромную. Выручило то, что жена, закончившая Колумбийский университет, много лет была профессором экономики в маленьком нью-йоркском колледже.
Любил штат, но не любил город Нью-Йорк
Федоров, по словам Ярым-Агаева, с которым они близко дружили, “категорически” не любил Нью-Йорк и около двух десятилетий появлялся в городе в основном лишь на традиционных встречах советских диссидентов, устраивавшихся под конец в “Русском самоваре”.
Остальное время он проводил в стареньком доме, который они купили с женой в городке Флайшмане в Катскильских горах примерно в трех часах езды от города. Федоров не любил бывать в Нью-Йорке отчасти потому, что не хотел оставлять десятки кошек, которые, смеется Ярым-Агаев, “полностью оккупировали дом”.
“Это было что-то страшное, – продолжает он. – У него притом было три уровня кошек. Там была кастовая система, сословная, то есть были кошки внутридомашние, были кошки, которые на веранде жили, – для них несколько домиков таких сделали, – а были вообще приблудные кошки, которые просто приходили. Была миграция с нелегальными иммигрантами, то есть все больше кошек пытались мигрировать внутрь дома”.
Фонд для дисидентов
Помня свои непростые первые годы в Америке Федоров создал фонд “Благодарность” – для помощи нуждающимся диссидентам и бывшим политзаключённым на родине. Он собирал деньги, в основном небольшие суммы, и использовал их для помощи диссидентам. Иногда суммы были больше. Бывший соратник Бориса Березовского микробиолог Александр Гольдфарб несколько раз передавал Федорову по несколько тысяч долларов от олигарха.
Бухгалтерию фонда вела жена его основателя.
Несколько лет назад у Федорова диагностировали волчанку. Лечение давалось ему очень тяжело. Последний год он почти полностью провел в больнице. Незадолго до смерти Федоров пожаловался жене по-английски: “I can’t take it any more!” (“Я больше не могу”) и ушел, оставив по себе теплые воспоминания тысяч, а может, и миллионов людей.
