‘Моим клиентам нечего бояться’: эксклюзивное интервью с Юрием Мошой

В начале июня нью-йоркский суд вынес приговор в отношении русскоязычного бизнесмена, иммиграционного консультанта Юрия Моши, по делу об иммиграционном мошенничестве. Прокурорам удалось доказать один эпизод, в котором, согласно решению суда, Юрий Моша в составе группы лиц «создал ложную историю о преследовании и сфабриковал доказательства, чтобы американские чиновники предоставили убежище в США лицу, не имевшему на это права». Теперь иммиграционному консультанту грозит 10 месяцев тюрьмы, выплата штрафа в размере $5 500 и конфискация вознаграждения, полученного от лже-беженца. В эксклюзивном интервью ForumDaily New York бывший иммиграционный консультант поделился подробностями своего дела и рассказал о том, что может ожидать клиентов возглавляемой им ранее фирмы «Русская Америка».

– Юрий, как я понимаю, вы сами не имеете адвокатской лицензии. В вашей компании работали профессиональные адвокаты?

– Мы работали согласно законам штата Нью-Йорк. К слову, подобный закон есть не во всех штатах, например, его нет во Флориде. Но в Калифорнии и в Нью-Йорке существует правило, согласно которому человек, не будучи адвокатом, может купить страховой бонд, насколько я помню, на сумму $50 000, и это дает ему право заполнять иммиграционные формы. Это абсолютно легально, и именно на этом мы построили нашу бизнес-модель. Мы заполняли для клиентов формы, делали переводы…

– Можно сказать, что вы занимались технической частью?

– Да, мы делали техническую часть, а затем отправляли клиента к адвокату, и он платил ему отдельно за консультацию. На самом деле, заполнение документов составляет примерно 70% работы адвоката. Это как раз переводы, аналитика, опрос клиента. После того как он расскажет свою историю, ее элементарно нужно напечатать, потому что у большинства людей просто не было компьютеров. Остальную работу уже делал адвокат. К слову, прокуратура не имела никаких претензий к этой бизнес-модели, она, повторюсь, абсолютно законна.

– Получается, вы не рассматривали, насколько кейс обоснован? То есть вы делали для клиента техническую часть, а затем направляли его к адвокату, и только тогда он оценивал кейс по существу?

– Нет, вначале мы просили клиента прислать нам кратко свою историю, хотя бы десять предложений. Затем мы отправляли ее адвокату, и только после его одобрения подписывали с клиентом договор.

– Как же тогда получилось, что один кейс оказался фальшивым?

– Очень просто. Когда ко мне пришел этот клиент (как оказалось позже, провокатор ФБР), я сначала не хотел его брать. Он сразу сказал: «У меня слабая история». Адвокат тоже не хотела браться за его дело, но затем мой сотрудник Алексей, который, как мы предполагаем, тоже был завербован ФБР, уговорил меня согласиться. Я сказал: «Ну хорошо, пусть он заведет блог и усилит этим свою историю». На самом деле, какая-то история у него изначально была, иначе бы я вообще не согласился ему помочь.

– Вы считаете, что помощник намерено вас подставил?

– У меня нет стопроцентных доказательств, но все выглядит так, потому что его кейс закрыли, его самого убрали из дела, и сейчас мы вообще не знаем его судьбу. Он уволился перед моим арестом и переехал в другой штат. Словом, там было много разных подозрительных моментов.

По теме: Неофициальный путь к убежищу: почему нелегалы массово переходят северную границу США в Нью-Йорке

– Хорошо, вы посоветовали клиенту вести блог, и именно это расценивается как фабрикация доказательств?

– Да, это фабрикация, но по моему мнению, это не такое страшное нарушение, чтобы сажать человека на десять месяцев. Они могли бы объявить предупреждение, выписать штраф, но не садить человека в тюрьму с уголовниками. Я уже провел там четыре дня с настоящими преступниками – впечатление было не из приятных.

– Кстати, о тюрьме. Как я понимаю, вы здесь находитесь по грин-карте, и у вас еще нет американского гражданства. Насколько в таком случае велик риск потерять грин-карту или даже подвергнуться депортации?

– По закону, если тюремное заключение не превышает года, грин-карта сохраняется. Что касается депортации, теоретически может быть все что угодно. Но я подавал на политическое убежище, и, хотя закрыл свой кейс без рассмотрения, поскольку получил грин-карту по другому основанию, меня непросто было бы депортировать.

– Если говорить о беженцах, то означает ли решение в отношении вас проверку ваших бывших клиентов – тех, кто уже получил убежище с вашей помощью?

– Возможно, их проверяют, но это уже вопрос не к прокуратуре, а к иммиграционной службе. Однако за все время, что рассматривалось мое дело, ни один из моих клиентов не сообщил мне ни о каких проверках. Но даже если человека повторно вызовут на беседу, в случае, если убежище было получено законно, никто не вправе лишить его статуса только из-за того, что он пользовался услугами определенной фирмы. Это абсурд. К тому же я не думаю, что они будут заново проверять больше тысячи человек. Возможно, кого-то проверят выборочно. Могу сказать одно: если человек не лгал нам на интервью, ему нечего бояться.

– Если выяснится, что кто-то все же солгал, может ли это снова сказаться на вас?

– Нет, конечно, а каким образом это скажется? К тому же, по соглашению с прокуратурой, власти обязались не выдвигать против нас новых обвинений по нашей прошлой деятельности. Нас и так проверяли два с половиной года, и все, что могли, они уже нашли. Новые обвинения могут быть только, если я опять начну создавать какие-то блоги.

– Тогда сразу вопрос в этой связи: не было ли в отношении вас запрета заниматься иммиграционным консультированием?

– Да, у меня был такой запрет на время следствия. Сейчас его уже сняли, но я все равно не стану больше заниматься вопросами иммиграции. Знаете, я уже много лет как хотел уйти просто потому, что это очень тяжелый бизнес, при котором ты буквально не спишь круглосуточно. Мне постоянно звонили люди из разных стран со множеством проблем, я не видел собственных детей на выходных. Так что единственный положительный момент этой истории – то, что я наконец-то бросил эту работу. Сейчас у меня несколько бизнес-проектов, это в основном IT-стартапы.

– Ваша международная иммиграционная компания «Второй паспорт» сейчас зарегистрирована в Польше и формально уже не имеет к вам отношения. Тем не менее, сказался ли ваш арест на ее репутации?

– Да, сейчас фирмой занимаются мои бывшие партнеры, акционеры и инвесторы, а я даже не являюсь больше ее акционером. Тем не менее, после этой истории у них очень сильно упали продажи. Компания переживает серьезный кризис, и хотя в последнее время ситуация несколько улучшилась, пока фирма не приносит прибыли. Думаю, что на 90% причина этого – скандал в США. Люди просто боятся. Даже многие из тех, кого я считал друзьями, после ареста боялись со мной общаться, перестали брать трубку. Мои бывшие замы в Нью-Йорке просто разбежались.

– Возможно, они боялись за себя. Насколько я знаю, в отношении некоторых ваших адвокатов до сих пор рассматриваются уголовные дела?

– Только в отношении Юлии Гринберг. У нее есть какой-то свой эпизод, который вообще не связан с нами, но этого «подсадного» клиента она тоже вела. Проблема еще в том, что в глазах обывателя все смешалось. Как раз в то же время была арестована адвокат Илона Джамгарова, с которой мы никогда не были знакомы. По-моему, у нее выявили около 90 поддельных кейсов, а в общественном сознании отложилось, будто это связанные дела. Насколько я помню, ей дали два года, тогда как я получил 10 месяцев за всего лишь один эпизод.

При этом я отказался от апелляции в обмен на признание вины, потому что иначе сроки могли быть гораздо выше. Некоторые русскоязычные медиа писали, что я якобы получил небольшой срок, потому что «сдал» своих клиентов. Это глупость, я никого не сдавал, да это и не имело смысла – ФБР само забрало наши компьютеры, где были все данные о тех, кто пользовался нашими услугами. К слову, Юлия Гринберг не согласилась на признание вины и потребовала суд присяжных. Она проиграла его и теперь подала апелляцию.

По теме: За что могут депортировать держателя грин-карты: 29 причин

– СМИ писали, что помимо тюремного срока вас приговорили к конфискации имущества на забавную сумму в $100.

– Нет, это ошибка, $100 составляет судебный сбор, а конфискация – $9 600, то есть та сумма, которую мне заплатил провокатор, плюс еще штраф $5 500. Кстати, по сумме конфискации тоже видно, что у нас был только один незаконный эпизод.

– Вы упомянули, что уже провели в тюрьме четыре дня. Насколько тяжело это было?

– Очень неприятно. Заключенные кричат всю ночь, кровати узкие, спать невозможно. У меня была очень сильная депрессия, когда вышел оттуда, и так, наверное, отреагировал бы любой человек. В тюрьме было только две книжки на русском языке: словарь русского мата и Салтыков-Щедрин, которого очень сложно читать. В заключении мне не дали позвонить, не разрешили принять душ, не выдали таблетку, которая была мне необходима. Словом, ничего хорошего там нет.

Согласно приговору, Юрий должен явиться в указанное Бюро тюрем место для отбывания наказания до 5 сентября 2023 года.