Как Нью-Йорк калечит, но не лечит: система психической помощи в городе разрушает судьбы людей

Я – Маршал Саймон и я – Мишель Го. Я – жертва системы. В первый раз, когда я посетил Нью-Йорк, я был перспективным молодым студентом. Я уехал из города через неделю с диагнозом психиатрическая угроза. Историю двух лиц, пострадавших от системы здравоохранения, рассказал New York Daily News.

В 2011 году я посещал месячную предуниверситетскую программу Барнард-колледжа, взволнованный и жаждущий знаний, которые может предложить всемирно известный город. У меня загорелись глаза при виде городского пейзажа. Меня поразило бесчисленное множество людей, снующих мимо магазинов. Я помню, как сидел в такси, загадочно любопытствуя над тем, как граффити сменялись коричневыми камнями, когда я ехал из Ла-Гуардия в Морнингсайд-Хайтс.

Но к концу недели у меня закружилась голова, и я отправился в клинику в Колумбии. Визит превратился из невинной проверки подросткового стресса в излияние трагедии. Доктор сказал: «Подождите здесь», и прежде чем я успел это осознать, я оказался в кресле-каталке. Я должен был сидеть на ней. Затем меня отвезли в нью-йоркское пресвитерианское детское психиатрическое отделение. Там я провел ночь за решеткой, глядя на небоскребы и думая, что потерпел неудачу. Я пошел туда из-за головокружения, но ушел из-за психиатрического риска.

По теме: В Нью-Йорке всплеск инфекций, передаваемых половым путём: департамент здравоохранения выпустил предупреждение

Барнард выгнали меня из их программы после того, как узнали о моей госпитализации. Мне сказали забрать свои вещи и немедленно покинуть помещение.

Мишель Го

Одиннадцать лет спустя мир взбесился, когда услышал историю о том, как Мишель Го столкнули на рельсы метро, что положило конец ее короткой жизни. Ее сторонники назвали это актом ненависти к азиатам, но все признали это провалом сломанной системы психического здоровья города. Ее убийца Маршал Саймон был одиноким психически больным пациентом с шизофренией.

В 23 года мне поставили диагноз шизоаффективное расстройство. У меня также были галлюцинации. Я часами сидела, слушая разговоры, которые слышала, фигуры, танцующие на стенах. Мое тело страдало после часов бессилия, я переживала изнурительное отсутствие мотивации. Я сделала необычный выбор для человека, живущего с психотическим расстройством. Вместо того, чтобы страдать от анозогнозии, которая представляет собой неосведомленность о своем расстройстве и затрагивает около 30% людей с шизофренией, я думала, что самопознание и знание были моими лучшими инструментами. Я медитировала. Прошла когнитивно-поведенческую терапию, внутренние семейные системы и диалектическую поведенческую терапию по своим симптомам.

Я стала такой осознанной именно потому, что не хотела, чтобы меня считали убийцей. Не хотела случайно разрушить жизнь в порыве нестабильности. Я не хотела, чтобы меня называли невежественной, ленивой или безответственной шизофреничкой. Ведь многие люди считали меня такой в течение года, когда я не принимала лекарства.

Однако это правда, что я также отличаюсь от Маршала. Я женщина. У меня есть белый отец, который защищал меня в каждой клинической ситуации, когда я выходила из себя. По сути, был кто-то ответственный за меня, чего не было у Саймона. Потому что я тоже кричала на незнакомцев. Я накричала на персонал больницы за то, что они разговаривали со мной в третьем лице. Я протестовала, когда мне не разрешали сидеть нигде, кроме как перед камерой. Меня разочаровало отсутствие заботы.

Дорога к несчастью

Но во многом я похожа на Мишель Го. Я профессионал. Я волонтер в своем сообществе. У меня ученая степень в области психологии. Я наполовину вьетнамка, наполовину белая женщина, которая может не показаться настолько этнической, чтобы стать спусковым крючком для расового преступного импульса. Тем не менее, женщина, которую можно квалифицировать как мишень разгневанного человека в нужном месте в нужное время. В нужное время, вскоре после того, как он говорит врачу, что ему пора «толкать женщину под поезд».

Интерсекциональная идеология подводит нас в том смысле, что эти границы стираются. Для персонала больницы я двоюродный брат Маршала Саймона. Я неприятность и трагедия. Для публики я связан с Мишель Го, героем и человеком из рабочего класса.

То, что должно было стать формирующим путешествием для моей юности, стало мучительной дорогой к несчастьям. Они станут моей судьбой психически больного человека — судьбой, пронизанной дырами, пробелами и опасностями. Если такие люди, как мы, будут брошены на произвол судьбы, без поддержки, они переживут то же самое. Когда я поступила в Барнард, я не потерпела неудачу. Система психического здоровья и ресурсы колледжа подвели меня. И система психического здоровья подводит таких людей, как Маршал Саймон, отказываясь принимать профилактические меры для защиты. Она же подводит таких людей, как Мишель Го.